 - копия.jpg)
Так уж сложилось в последнее ли время (или права пословица что талантливый человек - талантлив во всем), но при знакомстве с новыми мастерами слова или фотографии оказывается, что они еще и рукодельники. И, наоборот, смотришь, а мастер прикладного искусства еще и поэт. Прекрасное и гармоничное сочетание.
Вот и героиня сегодняшней нашей публикации, Ольга Ячменева сначала привлекла меня своими стихами, пронзительными и точными, участвуя в музейном конкурсе "Фото+поэзия". А после я увидела на ее странице шали...
И не только их - стильные вязаные изделия. А еще выяснилось, что Ольга Николаевна пишет и биографическую прозу - воспоминания о детстве.
Но, вернемся к шалям. Легкие, воздушные. ажурные, но главное в них - игра цвета. Тонкие, плавные переходы: то оттенки северных небес, то золотого листопада, то лесных ягод, а то - морской волны. Любовь именно к шалям сама мастерица называет "шалеманией". Она вяжет на спицах и крючком.
Вот что сама Ольга рассказывает: "Вязать меня научила мама, вязальный стаж у меня 54 года (с 6 лет со спицами). Связать могу всё, что заблагорассудится, но в последнее время очень полюбила вязать шали. "Шалеманией" заболела в прошлом году, увидев на ярмарке у наших мастериц шаль, связанную "на карточке". Попробовала связать такую же - и всё, "зараза" оказалась сильнее меня. Начала ползать по интернету, участвовала в разных форумах рукодельниц, выясняла, какая пряжа лучше всего подходит для вязания шалей. Продавать не планировала, вязала для подарков, т.к. мы с родственницей планировали поехать по гостям в разные регионы нашей страны, но нынешняя пандемия внесла свои коррективы в планы путешествий. Когда знакомые попросили продать несколько шалей, я уступила. Цены разные, в зависимости от пряжи, сложности исполнения и присутствия бисера в изделии. В данный момент в наличии есть 5 шалей, от остальных - только фото, что у меня на страничке".
А еще ей самой, как и ее изделиям - всем без исключения, присуща элегантность, во всем - в воздушности ли вязания, в построении ли слога.
Смотрим, любуемся, читаем.
Ольга Ячменева. Рассказ.
Раннее утро. Сквозь сон Лёшка слышит пение петухов. Значит, сейчас бабушка придет ее будить, потому что еще с вечера получен наказ, что рано утром они вдвоем пойдут по грибы. Так не хочется вставать! Лёшка отворачивается к стенке и крепко-крепко зажмуривается: вдруг бабушка ее пожалеет и не станет поднимать в такую рань! Но бабушка неумолимо стягивает с внучки одеяло.
-Давай вставай! В лес пора!
Лёшка брыкается, мычит нечто нечленораздельное, пытаясь снова закутаться в теплое одеяло, как мышка в норку. Но не тут-то было! Одеяло улетает с кровати совсем.
- Подымайся! Нечего лежебожничать! Айда оболокаться!
Делать нечего. Девочка встает, нехотя ползет к рукомойнику, умывается, надевает «лесную» одежонку и садится завтракать. Хотя завтраком этот перекус назвать нельзя – так, кружка парного молока с ломтем хлеба. Бабушка в это время складывает в свою корзину ножички, бутылку с водой, огурец, соль в спичечном коробке и хлеб.
Корзины бабушка плетет сама из сосновых корней, у нее много разных лукошек, корзин и корзинищ: для ягод, для грибов, для хранения разных припасов. Лёшке довелось видеть, как ловко она это делает. Девочке всегда казалось, что бабушка умеет делать ВСЁ! За что бы она не бралась – все получалось, пусть не очень красиво, зато добротно и крепко! Бабушка, кроме плетения корзин, умела прясть, ткать, шить, вязать, плести сети, ловить рыбу и еще много чего!
Лёшка всегда удивлялась – зачем все это, если в магазине можно купить и пряжу, и ткань, да ту же рыбу! Правда, бабушкина рыба всегда была намного вкуснее «магазинской»…
Ну всё, пора идти. Бабушка дает внучке небольшое лукошко, берет свою большую корзину, прикрывает избу и припирает дверь палкой. Все в деревне знают – коли дверь палкой подперта, значит, никого дома нет, и не важно, что на замОк не заперто – никто бес спроса в избу не зайдет.
До леса идти около километра по поскотине мимо озера. Солнце только недавно встало, на траве, седой от росы, остается дорожка из следов. Лёшка еле-еле плетется за бабушкой, та ее подгоняет:
- Олька, круче, круче шевели паклЯми-те! Утлая ты, ли чо ли?
По-настоящему имя девочки – Ольга, мама зовет ее Алёнкой, а имя Лёшка придумал отец. Типа Алёнка – Алёшка – Лёшка. Видимо, сына хотел, а родилась девочка. Дочка росла слабенькой и бледной. Сейчас, в свои 8 лет она выглядела лет на 6, не больше. Лёшку, как представителя хилого городского племени, на лето отправляли к бабушке в деревню «на подножные корма» для поправки здоровья, а та не больно-то жалела хлипкую плаксивую девчонку, и заставляла выполнять нехитрую мелкую работу, которая тогда казалась Лёшке невероятно тяжелой и хлопотной. Зато к осени, набрав здорового румянца, она возвращалась в город и хвасталась перед подружками смуглотой загара, новыми ссадинами и царапинами, ну и, конечно же, делилась новыми открытиями, полученными в деревне.
Лес встречает умопомрачительными запахами и звуками. Проснувшиеся птицы начинают новый день своими трелями, постепенно вливаясь в общий хор, а лесной воздух можно пить, прямо как лекарство! Несмотря на «утлость» у Лёшки острое зрение и она сразу углядывает красную шляпку подосиновика, спрятавшегося в траве. Издав победный клич, девчонка бросается к грибу и торжественно срезает его под корень.
Начало есть! Постепенно поиск грибов затягивает Лёшку, сон куда-то уходит, приходят невероятная легкость и бодрость! Эта легкость просто р-р-распир-р-рает изнутри, кажется, что еще немного – и ты сможешь летать! Каким-то чудом бугорки лесной подстилки, под которыми прячутся синявки, обабки, рыжики, сами лезут на глаза, только успевай вичкой разгребать прелую листву и срезать тугие прохладные грибочки!
Быстро наполнив лукошко, Лёшка начинает вертеть головой, разглядывая то паутину в бусинках росы, сверкавшую на солнце, словно роскошное ожерелье; то деловито снующих муравьев;, то большого усатого жука, чьи жесткие кожистые крылья переливались на солнце сине-зелено-фиолетовым цветом. Лес жил своей непонятной городскому ребенку жизнью, поражая воображение великим множеством красок, звуков, запахов и ощущений!
Бабушка тем временем отходит уже далеко и аукает, потеряв внучку. Лёшка, с наслаждением аукнув в ответ, бежит к ней и видит в бабушкиных руках странный гриб, похожий на заросшее мхом ухо.
- Это что за гриб такой? -Это называется бабье ухо, его сырым можно есть. На-ко, попробуй!
Лёшка осторожно надкусывает гриб, тот действительно оказывается очень вкусным! Съев его весь без остатка, девочка начинает ворошить листья в поисках такого же гриба.
-Не ишшы, боле тутака ничо нету. Ране множина была этаких – то грибов, а щас куды-то запропастились. Больно редко попадаться стали.
Бабушка в лесу всегда находила что-нибудь съедобное – то корень саранки, то сосновые «пальцы», то дикое «вишенье». И всегда учила, что можно кушать, а чего есть категорически нельзя! В прозрачном березовом колке, насквозь пропитанном светом, бабушка с внучкой наталкиваются на поляну, усыпанную спелой земляникой. Корзины у обеих полны грибами, но разве можно такое богатство оставить!
Вывалив из Лёшкиного лукошка грибы в большую бабушкину корзину (выходит полнёхонька, с верхом!), выбирают все ягоды с полянки. После, усталые, но довольные, сидя на пеньках, съедают взятую из дома снедь, которая, пропитавшись лесным духом, становится неимоверно вкусной!
Теперь можно и домой. Дома бабушка достает чугунок с пшенной кашей, покрытой сверху вкусной зарумяненной корочкой. Лёшка не любит каши, но здесь, в деревне у бабушки, каши получаются настолько духмяными, разваристыми, с желтыми бляшками масла, что просто невозможно не съесть целую миску этой вкуснятины!
После обеда бабушка садится чистить грибы от лесного сора, а Лёшку усаживает за ягоды. За работой потихоньку поют. Бабушка знает много разных песен: русских, украинских, белорусских. Петь Лёшка любит! Когда собирается вместе вся большая родня – пятеро бабушкиных дочерей с мужьями и детьми, все за большим столом после еды поют песни. Да на голосА! Заслушаться можно! Однажды так вот пели, сидя на берегу озера, так даже с другого берега мужики на лодке приплыли, чтоб увидеть, кто же так красиво поёт! С
олнце, заглянув в окна, припекает все сильнее. В избе становится жарко. Бабушка закрывает ставни на окнах. Свет, проникая в щели ставен, превращает знакомый интерьер в сказочный… Лёшка больше всего на свете любит этот полумрак, пронизанный золотыми нитями света, в которых танцуют золотые же пылинки… И от этого «полусвета» все в избе будто присыпано золотой пыльцой… Чем не заколдованный дворец!
Кропотливая работа продолжается. Девочка старательно перебирает ягоды; разумеется, не все они попадают в миску, чаще – к ней в рот. Но ягод много, и миска постепенно наполняется. В сенках слышится шарканье, кряхтенье и оханье – это в гости идет соседка баба Маня.
-Бог в помощь, Антоновна! Я гляжу, по грибы ходили, чо ли?
-И тебе не хворать, Марюта. Вот, с Олькой насобирали малость.
Баба Маня неспешно и основательно усаживается на стул, поправляет запон и заглядывает в таз с грибами.
-Лико чо! Дак это вы дивно наковерькали! Чо ты, Антоновна, прибедняшша? А землянки-то где-ка набрали?
-Да там, в колке, по Маяцкой дороге, ближе к вырубам. Натакалися на курешок, вот весь выбрали.
-Да ты чо? Видать, славной курешок-от попался! А я этта пошла, дак ничо тамока не нашла, видать, уж по оборкам ходила. А глубянку не глядела? Не спеет ишшо?
-Рано глубянке спеть, вишь, землянка токо пошла. Уж попожжа нето глубянка будет.
Бабушки ведут неспешный разговор вполголоса. Лёшка, закончив с ягодами, ложится на сундук в горенке.
- Нынче лето хорошее, и дожжи, и вёдро – все к месту. СенА будут знатные, и в огороде все дуром прет, и грибам запаслися, и ягодам. Я тута-ка пирожков со с вишней напекла, да груздочков насолила. Мои-то солонинку шибко уважают! Этта Танька со своими приезжали, правнучку привозили. Така бассенька девонька! Глазенки чисто Танькины! Дак обратно-то как собралися, так полны сумки набрали груздей соленых, да варенья… Я емям ишшо маслица хотела дать, дак оне не взяли – по жаре ташшить побоялися. Здря не взяли. У их в городу-то тамока не масло, а не пойми чего!
-У тебя коровешка-то как? Здорова? А моя чё-то загрустила, загрустила…
Дрёма накатывает, постепенно гася звуки. Сквозь нее Лёшка еще немножко слышит, как журчит ручеек разговора женщин, потом проваливается в сладкий послеобеденный сон…
