Экс-депутат Госдумы Дмитрий Ионин рассказал нашим коллегам из Znak о том, как стать замгубернатора, работая в оппозиции «Единой России».

 — Как и когда начались переговоры о вашем назначении заместителем губернатора?  

— После выборов Евгений Владимирович Куйвашев, губернатор Свердловской области, пригласил к себе и предложил рассмотреть такую возможность. История о том, что все это было заранее предрешено, что я должен был перестать активничать на выборах и благодаря этому стать замгубернатора — не соответствует действительности. 

Никто не может меня обвинить в том, что на выборах я не активничал, я пахал. Задача была избраться, получить два мандата в Госдуму по списку «Справедливой России» (СР). Получили в итоге 1,85 мандата, по Свердловской области задачу выполнили, но низкая явка в Перми, входившей в нашу территориальную группу, к сожалению, не дала возможности пройти лично мне. 

После выборов я искал себе дальнейшее применение, потому что превратился в «простого советского безработного». 

Были варианты по работе в Москве, варианты от ряда губернаторов, причем это не только от Александра Буркова (губернатор Омской области, бывший глава свердловского отделения СР. — Ред.), а от губернаторов, с которыми у меня сложились нормальные отношения.

Но мне хотелось быть в Екатеринбурге, потому что город меня не отпускает. В отличие от большинства коллег-депутатов я в Москву не переехал. Для меня это были рабочие командировки. Здесь у меня семья, дети.

После выборов мы три раза встречались с Евгением Владимировичем и в итоге выработали ту конфигурацию, которая всех устроит. Он мне сразу сказал, что я ему интересен как бывший депутат, у которого есть опыт работы с федеральными органами власти, лоббирования интересов области, выстраивания межбюджетных отношений. Я понимаю, как это все действует. 

— Какие направления вам выделили?

— Можно говорить, что это точно цифровизация и IT и еще ряд направлений. Мне эти направления по душе, это интересно. Недавно я поймал себя на мысли, что если бы мне сейчас предложили мандат депутата Госдумы, я бы отказался. Мне правда интересен этот новый вызов. 

— Многие считали, что вам отдадут пост вице-губернатора по политике. Обсуждался ли такой вариант?

— Нет, я понимаю, что и не смог бы быть им. Там надо обладать определенными качествами. Это не мое. 

— Это ваш первый опыт работы в исполнительной власти. Вас будут отправлять на учебу?

 — Есть решение об учебе, но не могу сказать где. Но в целом новый функционал мне понятен. Когда я был депутатом Заксобрания, я много работал с исполнительными органами власти. Я все это знаю изнутри, я не приходил в Думу просто нажимать на кнопки. Я знаю половину федеральных министров лично, у меня есть их сотовые телефоны, я знаю здесь всех в правительстве, знаю депутатов Заксобрания. Это разве не опыт?

Когда я занимался законопроектом о разблокировке Telegram, я познакомился почти со всеми в этом секторе и от власти, и от цифровых гигантов. Вполне возможно, что это теперь будет работать на пользу Свердловской области. 

 — Вы окончили факультет международных отношений Уральского госуниверситета. Как вы выбрали это направление? Хотели стать дипломатом?

— Я выбрал этот факультет, потому что там учились друзья и любимая девушка. Потом я окончил аспирантуру СИНХа, сдал кандидатский минимум, но на защите провалился и на повторную защиту через год не пошел. 

— Какая была тема диссертации?

— «Информационный лоббизм как социально-политический феномен». Так как я писал ее в СИНХе, а защищался в Институте философии и права, в институте возник логичный вопрос: а почему у нас СИНХ до сих пор готовит политические науки. Мне порекомендовали переписать работу и защищаться по экономическим наукам, но я решил, что это не то, чего я хочу. 

Я учился платно на «международных отношениях», это дело дорогое. Поэтому я подрабатывал тем, что писал курсовые и дипломы, так как многие однокурсники могли себе это позволить, а учиться не хотели. А мне было это интересно. Но когда я в 23 года пришел защищаться на кандидата наук, мне сказали, что рановато. Когда-нибудь я вернусь к теме и защищу диссертацию, чтобы закрыть гештальт. 

— По этой теме?

— По другой. Мне сейчас интересно что-то юридическое. Например, свой опыт законодательной власти положить на диссертацию. 

— Как вы попали в политику?

— Мне это было с детства интересно. Я был неправильным ребенком, у которого в 10 лет, в 1995 году, над кроватью висела копия избирательного бюллетеня, где было 40 партий, и я их все знал. После института я занимался работой в юридической сфере. При этом я постоянно работал на выборах у Буркова с [политиком Антоном] Баковым, у Олега Гусева, разносил листовки, например. 

Потом случился кризис 2008 года. Деньги уже какие-то были, а заняться было нечем. И я, помня о своем желании попробовать себя в политике, ради эксперимента поехал на выборы в Нижние Серги, где я до этого не был ни разу. Я обошел ногами округ и начал помогать людям с небольшими вопросами. И стал депутатом местной думы от ЛДПР. Понял, что мне это интересно, мне даже дали возглавить комиссию по местному самоуправлению. Потом я приехал к Буркову, который набирал команду и предложил ему идею проекта «Справедливое ЖКХ». На этой идее мы и росли вместе. Потом по этой же линии я избрался в Заксобрание Свердловской области

Многие говорят, что политика — грязное дело. Но мне это, честно, было интересно, я самореализовывался в этом, этим жил.

Поэтому когда в этот раз я не прошел в Госдуму, у меня где-то неделю было состояние, будто кусок меня вырвали. Сейчас я думаю, что все, что ни делается, к лучшему. 

— Несмотря на вашу открытость, вы ничего не рассказываете о своей семье. Это принципиальная позиция?

— Да. Я женат, у меня трое детей, думаю, что этого достаточно. Моя семья много натерпелась во время выборов разного уровня, когда были звонки с угрозами, угрозы детям. Мной было принято решение, что моя семья — это моя семья. Я никогда нигде не буду доказывать, что я замечательный семьянин, потому что это мое право. Это вопрос безопасности. 

В этом плане я не могу так же оградить маму — она известный человек (Лариса Докучаева — президент фонда «Семья — XXI век», стояла у истоков основания общественной палаты Свердловской области. — Ред.). 

— Как семья относится к тому, что вы из политики перешли на работу в правительство?

— Это мое решение, у нас их принято уважать. Я не обсуждаю с близкими родственниками вопросы политики или карьерные. 

— А с кем вы советуетесь?

— Это люди из разных сфер, которые в разное время сыграли роль в моей жизни. Тот же Бурков, например. Я прислушиваюсь к их мнению. Это не подхалимаж, но мне за эти встречи понравилось общение с Евгением Владимировичем [Куйвашевым]. Он открытый, эмоциональный и искренний. Мне это нравится, потому что я тоже открытый человек. В таком формате нам не доводилось раньше общаться. 

 — Вы остаетесь в партии? 

— Да. Во всем цивилизованном мире, к которому я отношу Россию, есть практика, когда победившая партия приглашает представителей других партий принять участие в работе органов власти. Поэтому я остаюсь в СР, в центральном совете партии, мои взгляды не поменялись, никто не ставил мне никаких условий. 

— Какие у вас отношения с руководством партии после выборов? Насколько я знаю, при формировании списка вы должны были быть первым номером в территории, но в итоге оказались на втором месте.  

— У меня нормальные отношения с партией, я недавно виделся с Сергеем Михайловичем Мироновым, рассказывал о своих планах. Он делился своим мнением на этот счет. Мы решили, что работаем как работали. С историей формирования списков всегда все непросто, здесь есть почва для конфликтов. Не буду скрывать, что были разные конфигурации. Так или иначе на мои отношения с Мироновым это не повлияло. Я искренне надеюсь, что мое нахождение в партии и работа в правительстве не будут создавать конфликт интересов. С другой стороны, у меня не будет социального функционала, где была бы почва для этих конфликтов. 

— У вас много сторонников в округе. Что будет с этими людьми и вопросами, с которыми они по инерции будут обращаться к вам? Вы собираетесь сохранять какую-то приемную или, например, передавать эти вопросы депутату от Березовского округа Сергею Чепикову?

— Я не общался с Чепиковым с начала предвыборной кампании, поэтому договоренностей у меня с ним нет. 

В 2015 году Ионин три дня прожил в бараке Серова, чтобы привлечь внимание к его состоянию. Происходящее он транслировал в соцсетях. По его словам, барак расселили - страница Дмитрия Ионина в «ЖЖ»

Мне многие писали после выборов, они переживают, что я перестал быть депутатом. Мы с нашей командой до последних дней постарались доработать те обращения, которые приходили — это 30–40 штук в день. Я общаюсь с избирателями в «ВКонтакте» и «Одноклассниках», сейчас удалить эти страницы было бы предательством. Я людям честно написал, что не знаю, смогу ли я сейчас чем-то им помогать. 

Конечно, я бы оставил это как элемент общественной деятельности. У меня была идея на часть своей зарплаты содержать юриста, чтобы он отрабатывал обращения. Но нюанс в том, что статус депутата давал мне возможность направлять везде депутатские запросы. Сейчас этого нет. Но я все равно не могу это взять и отбросить. Это близкие люди, которые, например, отзывались и бесплатно вешали мои баннеры. Это же круто. Надеюсь, я буду чем-то этим людям полезен. 

— Вы были оппонентом Евгения Куйвашева на выборах губернатора в 2017 году и часто критиковали власть. Какие у вас сейчас отношения с Куйвашевым, с другими членами правительства? Повлияла ли на отношения ваша оппозиционная риторика?

— Кроме того, что я критиковал власть, я ежегодно занимался тем, что привлекал в Свердловскую область бюджетные деньги. И занимался этим не от балды, а делал это в связке с исполнительными органами. Я так или иначе общался с Евгением Куйвашевым, потому что глупо не общаться активному депутату с главой региона. Поэтому у нас всегда были нормальные, добрые, ровные отношения. 

Да, какие-то отдельные представители исполнительной власти косовато смотрели на меня. Есть главы городов, с которыми были конфликты. Когда люди обращаются с проблемами, ты так или иначе при ее решении, особенно с небольшом населенном пункте, упрешься в главу. Есть глава, который запрещал писать обо мне в газете, есть глава, который не пускал меня в ДК. Но мы не дети, сейчас другие задачи, которые должны идти на пользу муниципалитету. Мое отношение к конкретному мэру не будет отражаться на помощи территории. 

— Вы считаете себя оппозиционером?  

— Смотря кому. У меня есть свои убеждения и принципы, от которых я не отступлюсь. Если я голосовал против пенсионной реформы, то и сейчас считаю, что она ошибочна, и власти вынуждены будут ее отменить. Это был разрыв социального договора между властью и обществом, а это неправильно. 

— Вы были супероткрытым депутатом. Плотно вели соцсети, общались с журналистами. Что будет с этой открытостью на должности замгубернатора?

— Я понимаю, что будут рамки, которые подразумевает работа на госслужбе, тем более заместителем, у которого есть руководство и определенные задачи. Я должен менять формат работы с соцсетями. Раньше это был инструмент работы с депутатскими запросами, который помогал привлечь внимание, создать общественный резонанс. Сейчас у меня другой инструментарий, соцсети в него не входят. Как я буду переформатировать работу, я пока не знаю. 

В этот период между Госдумой и правительством я, как свободный художник, позволил себе немного писать о личном. Например, как съездил в гости к своему товарищу Григорию Лепсу, как поступал в институт в Москве. Такое, наверное, вполне допустимо. Но так как я буду одним из винтиков исполнительной власти и мои соцсети могут быть источником новостных поводов, не буду скрывать: подходы придется поменять. 

— При работе в исполнительной власти всегда есть риск уголовной ответственности. Как вы относитесь к такой перспективе?

— Есть разные нюансы. Есть ситуации, когда к уголовной ответственности привлекают казнокрадов. Я слава богу не замечен в таких историях. По моему мнению, это огромный минус к карме, когда-то этим людям  зачтется. Есть другая проблема, когда наказывают робингудов, тех, кто захотел сделать что-то полезное, но не соблюдал формальности. Здесь нужна сильная команда юристов, которая будет помогать мне и смотреть каждую бумагу, которую мне нужно будет подписать. 

— Сколько человек вы берете с собой в правительство?

— Четырех, все юристы. 

— Вы будете самым молодым заместителем губернатора. До этого были самым молодым членом фракции СР, самым молодым депутатом Заксобрания. Это амплуа мешает или помогает?

— Помогает. К молодым кадрам всегда было более снисходительное отношение, всегда старались помочь. У мудрых людей молодые и активные вызывают доброе отношение, и возникает наставничество, которое мне помогало. В Заксобрании был [вице-спикер] Виктор Якимов. Понятно, что он не по политическим вопросам помогал, мы из разных партий, а вот по вопросам жизненным, карьерным я мог зайти к нему и пообщаться. Пока это еще помогает, но скоро закончится по закону, соавтором которого я был, я уже не считаюсь молодым. 

— Самый громкий скандал в вашей карьере — стрельба из автомата во дворе жилого дома. Чем закончилось расследование?

— Я понес огромные репутационные и политические потери и этим перечеркнул себе несколько лет работы. Это была глупость: я решил пацанам подарить охолощенный автомат, а сложилось так, как сложилось. Я совершил ошибку и готов за нее нести ответственность. 

Есть статья «Хулиганство», с основе которой лежит умысел на совершение преступления против общественного порядка. Очевидно, что у депутата такого умысла быть не может. У меня нет замашек сумасшедшего барина. Я на красный свет лишний раз дорогу не перейду, а тут такие вещи. Юристы говорили, что здесь нет состава преступления. Судьба уголовного дела мне неизвестна. Но мне за это стыдно. Наверное, это признак того, что я не совсем испортился в органах власти. 

Были желающие в Москве показательно посадить непонятного парня, за которым никто не стоит и который в Думе голосует не пойми как, чтобы показать, что власть самоочищается. Что-то мне помогло, может быть, открытость, может быть, хорошие отношения с людьми.

— То есть за вами никто не стоит? Потому что на первый взгляд ваш карьерный путь вызывает подозрение: как без связей можно было к такому возрасту получить такую должность.  

— Когда я избирался в Заксобрание, всем было дико интересно, кто за мной стоит. В этой системе, если ты пашешь, тебя могут взять просто за то, что ты пашешь. Нет человека, которому я обязан финансово или карьерно. Есть люди, кому я благодарен за то, что они в какой-то момент мне помогли. Но у меня нет лежащих в сейфе расписок, что я что-то получил и кому-то должен. С одной стороны, это плюс, с другой — минус. У меня никогда не было денег, чтобы провести полноценную кампанию, и я лавировал за счет историй с партсписком. Я и сейчас понимал, что не вытяну округ финансово. Это вторая сторона того, что ты ничей. Я могу это сказать, и никто не обидится, прочитав это. 

— Есть ли что-то, за что вам стыдно после работы в Госдуме? За какие-то законы?

— Нет. В этом плане в СР была максимальная демократия. Мы все обсуждали на фракциях. Не было ситуации, чтобы меня нагибали и заставляли голосовать против моих убеждений. 

— Как журналист приведу в пример закон об иностранных агентах.  

— По закону об иноагентах я голосовал за, а по СМИ-иноагентам я воздержался. Мне не нравился там ряд положения, и, как показала практика, абсолютно понятно почему. Сама тема иноагентов была понятна, а потом это трансформировалось в то, за что я дальше не голосовал. И пытался объяснить коллегам, что они создают механизм, который будет неуправляемым. 

Конечно, бывало, что хоть лбом о трибуну расшибись, доказывая очевидные вещи, максимум тебе скажут, что ты молодец. Мне не стыдно за Госдуму, за свою работу. Понятно, что где-то я мог сделать больше, но я искренне этому процессу отдавался, старался пользу приносить. Я хотел, чтобы были плюсики к карме, бонусы региону, думаю, это и было ключевым моментом, благодаря которому меня позвали в правительство.