Мы продолжаем проект «Матери Победы» и собираем для него рассказы детей войны о том, каким было их военное детство и о том, как им пришлось преждевременно повзрослеть — лишь бы приблизить Победу.

Если у вас есть герои для наших публикаций — позвоните в редакцию 2-48-27, 8-9000-428-444 или принесите свой рассказ в «Егоршинские вести» (ул. Ленина, 12). Пусть останется газетными страницами память о женщинах — великих труженицах тыла.

Порой истории людей, прошедших войну, в чем-то похожи. Рассказывают одинаковое: как точили военное снаряжение стоя на подставке у станка и падая поспать тут же, у стены. Как ворошили зерно на колхозном току по 12 часов подряд, а потом еще находили силы попеть под гармошку.

Но сходство рассказов показывает одно очень важное и роднящее их обстоятельство – война поставила в один строй детей и взрослых, мужчин и их жен и они, сжав зубы, прошли этот нелегкий путь рядом, плечо к плечу, не сбиваясь с шага и не жалуясь.

Екатерина Степановна Упорова, труженица тыла, жительница Буланаша, – одна из тех, кто помнит войну сердцем.

У нее небольшая уютная квартирка в доме на буланашской улице Победы. На полу и стенах – разноцветные ковры-картины. Громко тикают часы. Улыбчивая бабушка в нарядном красном платке и строгом черном платье присела на край кровати.

Тиканья секундной стрелки Екатерина Степановна не слышит, со слухом у нее беда. Цепляет на ухо слуховой аппарат, но в нем лишь свисты и шипения. На столе замечаю выстроенные в рядок фотографии двух мужчин, кружку с логотипом 75-летия Победы, рядышком – юбилейную медаль в честь главной для нее даты.

Екатерине Степановне 93. Радуется мне как родному: вот кто-то пришел в гости, значит, можно поговорить «да свое мнение высказать». На подоконниках квартиры поворачивают соцветия к теплому весеннему солнышку комнатные цветы словно говоря: весна, жизнь продолжается!

Заметив мой взгляд, Екатерина Степана говорит, что сама ухаживает за цветами и бойко рапортует: «Я сама могу о себе позаботиться! Да еще и за цветами посмотреть».

И эта энергия жизни очень чувствуется в хрупкой с виду бабуле. Ей интересно пообщаться. Но переживает, что не услышит меня: «Приехал бы хоть на полмесяца пораньше. Сейчас здоровье пошло вразлад – «сахар» поднялся, зрение упало, аппарат этот не работает...».

Я завожу разговор о войне, о том, что было пережито и прочувствовано поколением, рожденным в 20-30-х годах прошлого века. Екатерина Степановна делает глубокий вздох и начинает громко четко читать нестройные, но такие искренние строки о своей судьбе:

«Я жила, отец не родный.

Не знала ласки никакой,

Жизнь была такой тяжелой,

Я все жила обиженной.

Началась война проклятая,

Отца тут взяли на войну,

А мать оставила с пятеркой,

Жизнь тяжелую таку.

Я была самой старшей,

Было мне тринадцать лет,

Тут уж некогда учиться,

Надо маме помогать.

Небольшое было хозяйство,

Надо было содержать.

Уж тако военно время,

Пришлось работать день и ночь.

Каку траву только не ели,

Да морожавую картофь.

Мы все трудились государству,

Все отправляли на войну,

Себе только одни отходы,

Мы их мололи на муку.

В какой мы трудности уж жили.

Каку пережили беду.

Мы столько страсти повидали,

Но мы трудились как в тылу.

Уж я колхозную работу,

Всю знала наизусть.

И как-то сразу получалось,

За что было не возьмусь.

Я на коровах боронила,

И пахала на быках.

Серпом наш хлебушек я жала,

Косой косила на лугах...».

Голос немного подводит, местами дрожит. Когда сбивается — с грустью сообщает, что не может вспомнить стихотворение дальше, и лучше расскажет какое-нибудь другое. Стихов в запасе труженицы военной поры множество, и они не на бумаге, а в голове. Есть глубокие, сильные строки о войне, о любви, о старости…

После, наверное, пяти объемных стихотворений Екатерина Степановна уже всерьез расстраивается, что ее подводит память на свои произведения. Потому перевожу разговор на прозу ее жизни.

Она родилась в 1927 в Писанце. Вскоре семья переехала в выселок Белоярский. Подрастающая Катя хотела учиться, но работа не отпускала в школу. Сначала она помогала по хозяйству родителям, а потом все хозяйство пришлось взять на себя.

В колхозе шустрая Катерина была примером для других девчат – перевыполняла нормы, казалось, играючи. Судьба будто закаляла и готовила ее к такому ритму.

С раннего детства Кате пришлось несладко. После раскулачивания ее родной отец сошел с ума и погиб в больнице в Екатеринбурге. Мать нашла другого мужчину, родила от него Кате братьев и сестер. Отчим не любил падчерицу. Она всегда чувствовала это. За провинность получала ремнем и, случалось, оставалась без ужина в наказание. «Когда уходил на войну, поцеловал всех детей. Кроме меня», – вспоминает Екатерина Степановна.

Братьев и сестер у Кати было много – семеро. Правда, четверо из них умерли – кто от болезни, кто после травмы. Двоих из них хоронить пришлось ей, старшей сестре, хотя и была она в ту пору подростком. «Никогда не забуду, как маленький сидел на окне, когда я что-то готовила на кухне. Он открыл створку и выпал, сломал позвоночник. Не поправился».

Не сказать, что до войны Кате жилось хорошо — в деревне дети трудятся по хозяйству с малого возраста. А тут еще старшая, да нелюбимая. Гоняли пуще всех. Война же заставила мать идти работать конюхом, а все домашние заботы легли на тринадцатилетнюю Катю.

Готовка и уход за детьми были не единственной ее обязанностью. Семья держала скотину, большой огород требовал ухода. И вместо того, чтобы учиться, девушке приходилось работать весь день. Привыкшая к большой нагрузке Катерина и на колхозных полях не сбавляла темп, перевыполняя нормы иногда в несколько раз. И за это была в почете у всей деревни.

За ударный труд она получала хлеб по карточке и несла его братьям и сестрам, хотя самой кушать очень хотелось.

Чтобы накормить вечно голодную ораву, придумывала новые блюда. Выбор в ее «меню» был невелик: крапива, щавель, медуница, клевер. Как у всех в военную пору.

О победе она узнала в поле. В тот момент, вспоминает, все в один голос начали кричать и радоваться: «Заживем, все будет хорошо!». Но не у всех сбылись мечты.

После войны Катя встретила своего суженого. Трудолюбивый заботливый Александр стал ее мужем. Жили душа в душу, любили друг друга сильно, но случилась трагедия — он погиб из-за удушья. «Выпил бражки, уснул в Красном уголке. Товарищ решил его перетащить, взялся за воротник рубахи и так задушил случайно… На шее спереди остался красный след. Как же врезалось мне это в память!» - с горечью говорит героиня. До сих пор, спустя много лет, она, кажется, любит этого мужчину: рассказывая, гладит портрет своего Сашеньки и приговаривает: «моя любовь, моя любовь»…

А я замечаю, как меняются ее глаза. Их небесный голубой цвет из-за мокрого блеска становится глубже. Меняются интонации. Руками Екатерина Степановна активно жестикулирует, хлопает по моей руке и спрашивает: «Правильно, милый сын? Представляешь себе?». Нет, не представляю. Такое – колхозную смену в поле, а потом дома – мне, избалованному размеренностью нынешней жизни, представить сложно.

Труд многие годы оставался целью и ответственностью Екатерины Степановны. Она продолжала работать все так же лучше многих. Ее ценил председатель колхоза, за свои заслуги она получала награды, премии – в деревне это были телки, овечки и козы, когда давали и билеты на концерты. 

После смерти первого мужа ее посватали за Петра. Муж оказался пьющий, не стеснялся распускать руки. Познать семейное счастье Екатерине Степановне удалось только ближе к пенсии — когда она сильно заболела, и незадачливый супруг одумался. Ухаживал, носил на руках. Выходил и наконец-то начал ценить жену. Заботился до самой смерти. Теперь она добром вспоминает их совместную жизнь в последние годы и важные события: переезд в свой дом, его обустройство, разведение большого урожайного огорода.

А еще она пишет стихи. Как умеет, не претендуя на славу и не подчиняясь особо правилам стихосложения. Но читаешь – и комок в горле. Как же им досталось, этим седым улыбчивым бабушкам. И какими же сильными, мудрыми, добрыми остаются они, какую красивую теплую душу сумели сохранить во всех этих тяжких передрягах и испытаниях.

Оставайтесь с нами подольше, родные.

Пускай говорят, что старость - не радость.

У меня седина в волосах.

Старею-старею, но я не жалею,

Нисколь не жалею о прожитых годах.

Ведь есть у меня уже смена:

Сын и две дочки, да много внучат.

Старею-старею, но я не жалею,

Нисколь не грущу о прожитых годах.

Войну пережили, разлуку и голод,

Беда повстречалась на нашем пути.

Досталась мне в жизни счастья крупинка,

Счастья крупинка и горя — гора…

Старею-старею, но я жалею,

Нисколь не жалею о прожитых годах.

Пожила я на свете,

Но прожила я на свете не зря.

Старость — не радость,

Но я не жалею.

Нисколь не жалею, о прожитых годах.

Это незатейливое стихотворение Екатерина Александровна прочитала мне два раза. В самом начале беседы и в конце. В первый раз я его не понял.