Кто не был там, тот не знает, как запах больного тела и обшарпанные стены могут здорового человек ввести в глубокую депрессию. Как под стоны, а порой и крики больных с пролежнями, пытающихся сквозь нестерпимую боль повернуться на разбитых кроватях и будто кирпичами набитых матрасах, невозможно уснуть. Когда дух умершего не успевает покинуть бокс, а туда уже заселяют вновь прибывшего. Иконы, запах неисправной канализации, хлорки. И, конечно, много юмора. Смеха сквозь слезы. Иначе там не выжить. Все это - об одном из самых тяжелых отделений Артемовской ЦРБ - гнойной хирургии.
Так случилось в моей судьбе, что мне пришлось полгода прожить в этом земном аду. Умирал муж. Я по сей день благодарю Бога, что нам на пути встретилась одна замечательная женщина. На тот страшный период жизни - наш ангел-хранитель, до последнего боровшаяся вместе со мной за любимого человека, оказавшаяся на смене в минуты ухода мужа в мир иной, и разделившая со мной всю боль утраты.
Она - это Ольга Васильевна Кузнецова, постовая медсестра отделения гнойной хирургии, почти с 40-летним стажем. О ней и ее товарищах по работе, кадровых медсестер отделения, мы уже рассказывали в газете. Но сегодня больше не о профессионале, а о человеке. Хотя отличный специалист без важных качеств характера - человечности, сострадании, понимании, добросердечия - точно не состоится. В медицине так точно.
- Не буду лукавить и признаюсь читателям, что до сих пор общаюсь с вами, Ольга. Многое про вас знаю. Знаю, что вы - коренная жительница нашего города, заканчивали школу №2 в поселке Ключи и мечтали стать адвокатом. Как получилось, что свою судьбу связали с медициной? Все-таки юрист и медик - это разные специальности.
- Мечта стать юристом была у меня с детства. После окончания школы - а аттестат у меня был хороший - пошла за направлением в местный отдел милиции. Но там сказали, что нужно наработать стаж. В это время девчонки из нашего класса собрались поступать в медицинские училища. Кто в Каменск- Уральский, кто в Алапаевск. Некоторые хотели в педагогическое. Мама мне посоветовала, если не получается сразу поступить в юридический, то надо не терять время и идти учится, получать пока другую профессию. И в 1979 году я с другими девчонками поехала поступать в Каменск-Уральское медучилище. В 1981 году получила специальность “медсестра широкого профиля”. 5 августа 1981 года я пришла работать в хирургию Артемовской ЦРБ. Сейчас это трудно представить, но нас тогда в один год, сильно обновив коллектив, пришло 7 человек. Отработала я на постоперационном посту до декретного отпуска.
- В последнее время тренд ругать медицину. Люди, по незнанию, в своей критике смешивают организацию здравоохранения и людей, которые в нем работают. Я видела вашу работу изнутри. Это тяжелейший труд, тяжко и морально, и физически. Расскажите, что такое отделение гнойной хирургии?
- После декретного отпуска еще 5 лет я работала на первом посту. Примерно в 1992 году перешла в гнойное отделение. Гнойный пост - это вообще другой мир в хирургии. Это тяжелые больные. С пролежнями, с запущенными гнойными ранами. Часто у нас лежат бомжи, асоциальные люди, в общем непростой пост. Очень много онкологических больных. Причем онкология у нас смешанная: бывают дети, бывают старики. Очень часто видишь смерть. У нас лежал ребенок 4 года. Он, конечно, не понимал всего происходящего. Мама билась за него до последнего. Мальчишка 16 лет погиб… Это первые, кто всплывают в памяти. Очень врезался в память один парнишка. Я с ним какой-то период времени дружила, общалась. Помогала словами, участием.
- Это вы про Максима? Хороший мальчик был. Светлый...
- Максим был сирота. У него оба родителя погибли. Жил в Екатеринбурге. После гибели близких, переехал в Артемовский. Почему сюда? Потому что у родителей остались братья, сестры, которые поделили квартиру в Екатеринбурге. И Максим со своей долей нашел самое дешевое жилье только у нас в городе. Брошенный мальчишка. Заболел раком. Курсы химии не помогали, онкология прогрессировала, ему ампутировали ногу. Но это не спасло, он умер. Все время плакал и говорил, я так хочу, чтобы у меня был свой дом, семья, ну почему у меня такая жизнь?. Ему было 27 лет.
- Говорят, что при такой работе медики черствеют душой, привыкают не реагировать на смерть.
- К смерти невозможно привыкнуть. Просто стараешься до последнего, любыми способами как-то внушить больным веру, что можно победить эту болячку. Лично мое наблюдение, если люди сопротивляются хоть немножко, то они выздоравливают. За редкими исключениями, но выздоравливают. А вот если человек испугался и опустил руки - онкология набрасывается, и больной гибнет. Почти 17 лет мы делали у себя на посту химию. Дневного стационара с процедурами химиотерапии не было. В прошлом паллиативную помощь (дохаживания -- ред.) онкологическим больным не оказывали. Мы ее проводили на своем посту. Многие люди проходили курсы по несколько раз подряд, много лет продолжали бороться за свою жизнь. Пациенты, которые лечились, сопротивлялись, они жили. Глядя на такую постоянную борьбу, как можно привыкнуть к смерти?
- На смене вы почти не спите. Крики, стоны, боль, ночные поступления, уколы и капельницы. Как живете без сна или с годами выработался свой режим?
- Дефицит сна постоянный. Как можно спать нормально, если ты знаешь, что у тебя на посту человек погибает. Понятно, что сидишь без сна. После таких суток придешь домой и просто рухнешь. И уже тебя ни дом, ничего не интересует. А ночной сон, он и есть сон. Его никакой другой не заменит. Это моя точка зрения, может кто-то по-другому считает.
- Люди, которые провели много недель в стационаре, привязываются к вам. Вы продолжаете со всеми общаться, дружить?
- Да. Со многими людьми, которые потеряли своих близких, родных, я общалась и продолжаю общаться. С Максимом долго поддерживала связь. Можно сказать, что дружила.
- При такой психологической нагрузке, как вам удается оставаться оптимисткой?
- Оптимизма как такового нет. Просто есть борьба. Придерживаюсь такой жизненной позиции, чтобы надо помочь людям справится с болезнью, страхами.
- Помощь людям в таком отделении больницы невозможна без сострадания и милосердия. Какие у вас отношения с Богом? Вы верующий человек?
- Не знаю даже как сформулировать. Я крещеная с детства. В 1962 году мама постоянно работала, была главным бухгалтером, со мной оставалась бабушка. Она была верующей. Бабушка сказала родителям, чтобы крестили меня, иначе она водиться не будет. В то время не принято было крестить. Церковь была в оппозиции с государством. Я верю в Бога. Но в храм пока не могу прийти. Это совсем личное, и я все держу на своем уровне и понимании. Где-то читала статью и приняла то, что посредники с Богом не нужны. Если хочешь, сама напрямую и обращайся. Я обращаюсь к Богу в тяжелые минуты. Когда с мужем было плохо, а мы 8 операций с ним пережили, когда мама погибала, когда отец умирал, я обращалась к Нему. Но это было не в храме, а дома, своими словами, по-простому. Я верую. Точно знаю, что где-то есть Сила свыше.
- Когда мне было совсем невмоготу, а кричать и плакать навзрыд, показывая свою немощь, при больном человеке нельзя, вы считывали это состояние и обнимая, вели на прогулку в лесок, который расположен за больницей. Понятное дело, что я плохо запомнила историю медучреждения и заброшенного парка. Но врезалось в память одно - там похоронен один из основателей Артемовской ЦРБ. С тех пор, меня не покидает вопрос, что мы, артемовцы, хотим хорошего увидеть в городе, если могилы создателей всего этого хорошего были засыпаны строительным и бытовым мусором?
- Да, здесь похоронен человек-легенда, Павел Григорьевич Мирошников. Заслуженный врач РСФСР. Награжден знаком «Отличник здравоохранения». Трудился у нас с 1930 года. В войну работал на износ. Принимал раненых с фронта, отправлял Артемовский военно-санитарный поезд №227.. В войну от напряженного труда потерял здоровье. Его буквально привозили и заносили на рабочее место. Вел прием до последнего дня. Его похоронили в 1949 году около его больницы.
Вот такие люди были! Конечно, хотелось бы парк восстановить. Отдать должное и установить в нем достойный памятник медикам. Мы уже не ждем каких-то революционных перемен в нашем городе. Просто так, без излишеств, небольшой парк, где чистота, тропинки, лавочки, урны. Приходили бы люди навещать больных и могли бы погулять, посидеть и пообщаться. Или больные просто выходили бы подышать свежим воздухом.
- После такого рассказа не могу не задать вопрос о людях и временах. В какой период было труднее всего работать в Артемовской ЦРБ и вообще в здравоохранении?
- Наверное, вот сейчас тяжелее всего. И это за все время, как я работаю в хирургии, а это почти 40 лет, согласитесь, немалый срок. Не потому что у меня возраст или еще что-то. Силы еще есть, а возраст - это опыт. Значит, по логике и в работе легче должно быть. Но число бумаг, которые приходится заполнять!… Это запредельно. Мы не успеваем общаться с больными. Что-то хочется им дать - успокоить, поговорить. А не можем, потому что нужно заполнять журналы, вести статистику. Тот же спирт списывать. На каждую ваточку требуется отчет. Поэтому, наверное, в 80-е годы легче было, даже в 90-е, когда зарплату у нас задерживали, были очень долгие перебои, а платили мало. Хотя сейчас зарплаты тоже небольшие. Мне можно было уйти из больницы, когда уже наработала стаж и вспомнилась цель поступать в юридический. Но я подумала и поняла, что мне нравится в больнице. Нравится помогать людям. Хотя в те годы мы работали без помощи санитарок, все делали сами. Но тогда было легче. Другое отношение было к людям. Морально было легче.
- У вас очень хороший профессиональный коллектив. Женщины все разные, у каждой свой подход к больным. Расскажите о тех, с кем работаете? Сложно, когда много хозяек на одной территории?
- Нас на посту 5 человек. Самой первой пришла и больше всех отработала Галина Гавриловна Макарова. В этом августе исполнилось 40 лет со дня ее трудоустройства. Я 39 лет отработала. Наша перевязочная медсестра, моя одноклассница - Любовь Васильевна Александрова - больные ее просто обожают). Надежда Владимировна Иванова и Валентина Николаевна Лебедкина немного позже влились в наши ряды. Но работаем мы вместе давно, понимаем друг друга с полуслова. Девочки все профессионалы самого высокого уровня. Конечно, случаются споры по работе, но, чтобы конфликты с обидами, руганью - такого не бывает.
- Усталость, выгорание конечно присутствуют при таком ритме жизни. Как отдыхаете и подпитываетесь положительной энергией?
- Я очень много читала. Сейчас, с расцветом интернета, книгу в моих руках не так часто можно увидеть. Да и нет времени. Раньше участвовала в разных конкурсах художественной самодеятельности. Я, сколько работаю, всегда была профоргом. Спорт очень помогает. В детстве была гимнастика, люблю волейбол. Но в городе нет возможности поиграть людям моего возраста. Зимой, конечно, лыжи. А так, живем в обычном ритме: семья, работа.
- За годы знакомства я несколько раз проводила параллели наших судеб. У нас сильно болели мужья. Так сложилось в жизни, что в семьях по одному ребенку. И наши дети, почти в одно время нам обеим подарили внучек-близнецов. По себе знаю, как это радостно, и как это трудно. Расскажете про них?
- Я вышла замуж в 1986 году, через год родила сына. Это моя гордость! Он майор МЧС. В свое время женился на Яне, с которой вместе уже 7 лет.
Подарили нам Станиславу и Стефанию, 30 сентября им исполнилось два года. Правда, они еще пока говорят, что им «дин» год. Будем переучивать. Наши близнецы - это наследственность. Старшая моя сестра была двойней. У моей мамы в родне у всех близнецы. Многие спрашивают о рождении внучек. Отвечаю - это не ЭКО. Кстати, не нравится, когда бестактно задают этот вопрос. Конечно, тяжело сразу с двумя маленькими девочками. Но наша Яна молодец, она справляется. Чем можем, помогаем я и сватья, мама невестки. Время идет, девочки растут, скоро идем в садик.
-- На страницах прессы и в социальных сетях разгораются споры о прививках. Нужна ли вакцинация, безопасна ли она. Как вы относитесь к прививкам?
-- Я верю в прививки. Мое мнение - их нужно ставить. Что от клещевого энцефалита, что от гриппа. Сейчас добавится вакцинация от коронавируса. В существование угрозы COVID-19 многие не верят. Потому что не сталкивались. Я верю. Вижу, как много людей страдает. Можно сказать, что жду с нетерпением поступление этой вакцины. Своих родных я агитирую прививаться.
-- Ольга Васильевна, вы все время в движении. Но у меня были случаи, когда я вас наблюдала задумчивой. О чем мечтаете в такие моменты?
-- В моем возрасте мечтать, не то чтобы глупо, а просто ни к чему - все главное уже есть. В плане профессии хочу, чтобы наконец-то приходили к нам молодые кадры. Чтобы в ЦРБ сделали нормальный ремонт. А в личном плане, как у каждой женщины, переживания только за детей и за внуков -- чтобы у них было все хорошо, чтобы все планы сына и девочек наших воплотились в жизнь.
В период пандемии возросло внимание к работе министерства здравоохранения. Медикам, участвующим в выявлении и лечении людей, зараженных коронавирусом, положены специальные выплаты. Конечно, это правильно. Но правильно и то, что люди пришедшие в медицину не случайно, проработавшие в ней десятилетия, прошедшие вместе со страной сложный путь и не покинувшие свой пост в самые тяжелые времена, как моя сегодняшняя героиня, должны получать достойную зарплату и радоваться жизни.
Хотелось бы верить, что новое руководство Артемовского района найдет способы объединить силы с администрацией ЦРБ и установить памятник доктору Павлу Григорьевичу Мирошникову, а в его лице - всем медикам. А волонтерское сообщество, о котором так много говорят и пишут поможет воссоздать парк. Во мне не перестает теплится надежда, что мы встретимся с Ольгой Васильевной вновь, и будем разговаривать, прогуливаясь по красивой аллее в возрожденном парке. Я думаю, найдутся люди, кто поможет обновить парк в благодарность тем, кто когда-то помог им, оказавшимся на больничной койке.
P.S. Пока материал готовился к печати, стало известно, что медсестра Ольга Кузнецова направлена и работает в самом главном сейчас отделении Артемовской ЦРБ - инфекционном, где лечат больных с ковидом и пневмонией.
