«В каждом, кто поехал добровольцем, это чувство живет - за слово, за правду, за Родину нашу матушку, - говорит Владимир Наталока. -  Я старался всегда был там, где людям нужна была помощь”.

Желание помогать людям в борьбе за справедливость - и не важно где, на гражданке или на войне, у себя на Родине или за ее границами - возможно, и дает силы не сломаться даже после тяжких испытаний.

И пусть мой герой не говорит об этом прямо, но по беседе сужу: именно убеждение в правильности своих решений и действий позволило Владимиру Наталоке, подполковнику полиции в отставке, пройти испытания, посланные судьбой.

 «Мы первые. За нами Родина»

В 1983 года началась служба Владимира своей стране. Там же укрепились понятия «Родина» и «дружбы». Срочную службу Владимир Наталока проходил в пограничных войсках КГБ в Краснознаменном Дальневосточном округе.

Служение Отечеству не может быть краткосрочным, у него вообще нет никаких сроков. Поэтому вся жизнь Владимира Викторовича с тех пор накрепко связана со своим долгом и с теми людьми, с которыми он прошел боевой путь. А начался он в Афганистане. 

Афган, январь - июль 1985

- Командованием Дальневосточного округа решило отправить нашу группу на боевую стажировку в Афганистан. Мне тогда было 20 лет. Помню, что боевой дух перед отправкой у нас, молодых, был приподнятый. Если кого-то не брали, то ребята настаивали, просились, рапорты писали. Сильно переживали: как так, наши едут, а мы нет. И я, конечно, тоже поехал.

Зону действия нашим пограничникам отвели в 100 км от границы Советского Союза, в глуби Афганистана, в городе Андхой, а после - возле кишлака Карабаг.

За шесть месяцев пограничник Наталока с товарищами принял участие в пяти боевых операциях по уничтожению бандформирований.

- Нашей задачей в числе других была такая: не давать душманам устраивать беспределы. Например, идет советско-афганская колонна, везут продукты, стройматериалы и вещи, необходимые для жителей. А душманы всячески препятствуют этому. Мы устраивали рейды: например, получали информацию, что в таком-то кишлаке есть бандиты. Собирали всех местных - ХАД (КГБ), царандой (милицию), сорбоз (солдат местной армии) - и экстренно выдвигались в кишлак. Уничтожая бандитов, старались работать гуманно, насколько это было возможно, не убивать гражданских, не разрушать ничего поэтому нас местное население уважало.

Наши срочники воевали в чужой стране, а в своей мало кто понимал - для чего этот военный конфликт, каковы его цели. Об отваге и подвигах наших солдат и офицеров мало что было известно.

“По-настоящему мало кому было дело до искалеченных судеб наших "афганцев", до их физических ран и душевных мук, - читаем подписи к фотографиям молодых ребят в музее полиции Артемовского. - Вы, наконец, сумели доказать, что вас объединяет не только общая радость побед и горечь потерь, но и умение работать, способность помогать друг другу».

Эстония, Армения и Урал

Вернувшись из армии, Владимир Наталока девять лет жил в Эстонии, где работал водителем на заводе «Сланцехим» в г. Кохтла-Ярве.

- На северо-востоке Эстонии было 80% русскоязычного населения. Но от носителей эстонского языка всегда чувствовалось некое недружелюбие. Прямых конфликтов не было. Многое решало знание местного языка: не можешь говорить по-эстонски, тебя не пустят ни в одну властную структуру, сложнее договориться с людьми.

В 1988 в городе Спитак (Армянской ССР) в страшном землятрясении буквально за 30 секунд был практически уничтожен весь город. По официальным данным, погибли двадцать пять тысяч человек, сто сорок тысяч стали инвалидами. Пятьсот тысяч – лишились крова.

Владимир Наталока оказался в числе добровольцев, отправившихся на помощь в Спитак.

- В Армению отправились девять “афганцев” из нашего города. Нужно было помочь армянскому народу, поехал добровольцем. Мы приехали в Спитак спустя четыре дня после катастрофы: откапывали людей, разбирали завалы.

Не имеет значения масштаб беды — это может быть целая страна или город, а может быть и бабушка из родного поселка, у которой украли заготовки на зиму. Владимир Викторович одинаково относится к любому человеческому горю и пытается восстановить порядок.

Поэтому и здесь, на Урале, он пришел работать в милицию:

- В 1994 году поступил на службу в МВД в отдел милиции. Работал следователем, в уголовном розыске, в ОМОНе, на руководящих должностях в Нижней Салде, в Махнево Алапаевского района. 

В Артемовском подполковник полиции Наталока приступил к работе в 2011 году.

- Во время службы я всегда пытался помочь любому, кто в этом нуждался. Выезжал на тяжкие и особо тяжкие преступления. Совместно со своей командой мы работали до тех пор, пока не найдем виновного. 

Но начиналось все прозаично: “Когда устроился работать в милицию, меня отправили в деревню. У бабушки из ямки украли засолы и картошку. Хулиганы залезли в ямку, вытащили все, что им нужно, а назад - не закрыли. У хозяйки там все замерзло. Бабушке плохо, лежит на кровати, помирать собралась. Я нашел этих гадов и все сделал для того, чтобы они понесли заслуженное наказание”

Чечня. Командировки в 2000-2005

За время службы в МВД Владимир Наталока четыре раза ездил в служебные командировки на Северный Кавказ.

- Туда нужны были следователи от МВД. Когда началась первая Чеченская война (1994—1996), я только год проработал в следствии. Конечно, попросился тоже. Но меня не взяли, так как было мало опыта. А в 2000 году опыт уже появился, и я поехал. Почему? Было обидно за русскоязычных людей, которые там жили: многих выгоняли, убивали, резали. Нужно было наводить конституционный порядок.

Владимир Викторович рассказывает: “Был случай в 2002 году. На центральном рынке в Грозном людям в военной форме было опасно появляться, могли убить. Мы же из уголовного розыска в составе шести человек зашли на этот рынок, нашли кассира (так называли человека, который продавал фальшивые доллары), забрали его из этого рынка и увезли. Весь город Грозный был тогда в шоке!”

Рискнули - получилось, вспоминает мой собеседник. И таких случаев - когда оправданный риск приносил результат - было немало.

В 2002 году Владимир Викторович был награжден медалью "За отличие в охране общественного порядка".

Спецоперация — октябрь 2022.  «Постоянно думаю о них»

Невозможно жить отстраненно, когда знаешь, что ТАМ каждый день взрываются мины, что ТАМ воюют наши ребята. Душа все равно будет болеть за каждого. Будет молиться о каждом, говорит мой собеседник.

Поэтому в 57 лет Владимир Викторович вновь решил встать в ряды бойцов. В третий в его жизни строй воинов.

До СВО он работал на Севере начальником смены транспортной безопасности. Занимался охраной портов. 

- Когда началась спецоперация, наше руководство приняло решение собрать команду добровольцев. Наша группа принимала участие в зоне СВО в составе Северного флота в двухсотой бригаде мотострелкового подразделения. Задачей группы было - держать оборону в указанном нам направлении.

Владимир Викторович считает, что привыкнуть бойцу к поистине тяжелым испытаниям с трудом, но можно: помогают хорошая физическая и психологическая подготовка, надежное здоровье.

- Я чувствовал себя на 30 лет, когда оказался на передовой. А некоторым молодым ребятам было тяжело. Роем окоп, парень говорит: "Уже не могу, я устал. Можно я не буду копать?" Отвечаю: "Можешь и не копать, но когда обстрел начнется - тебе спрятаться будет некуда, а тебя ждут дома." А когда пошли бои, то там уже, хочешь не хочешь, а просто надо копать окоп, ползать, вжавшись в землю. Взрослеют там быстро, особенно молодые парни. При любых военных действиях так.

Стойко при испытаниях боевыми условиями вели себя почти все - даже те, от кого этого, может быть, и не ожидали.

- До поездки мой коллега на работе часто жаловался, что устает, хотя я бы не сказал, что у него был сильно загруженный график. Туда приехали - ни слова от него не услышал о том, что ему плохо. Сам копает окопы, работает, ребят поддерживает. Много у нас таких парней — стойких.

Каждый день в месте. где были добровольцы летали дроны, взрывались мины рядом с окопами, рассказывает Владимир. Спрятаться негде — кругом поля. Поэтому, чем глубже выроет боец окоп — тем больше шансов на то, что осколок от мины в него не попадет.

- Помню наш первый бой: пошли ночью занимать стратегически важный перекресток. Но точной информации не было: где противник, занят ли этот участок кем-то или нет. Шли ночью, был сильный дождь. До сих пор помню эту тяжесть от налипшей грязи на мокрых ботинках и звон в ушах от напряжения.

Оказалось, на том месте стояли пехота и танки противника. Они, конечно, не ожидали нашего прихода, поэтому даже бой толком дать не успели, просто убегали. Противник думал, что мы дальше пойдем. А мы сами тоже немного перепугались. Что это было? Так быстро все… А утром противник вернулся отбивать этот перекресток. Мы позицию отстояли.

Бывает такое — чувствуешь опасность

- На спецоперации я был сержантом, командиром отделения, по сути - таким же рядовым бойцом как остальные. Очень тяжело было нести потери. Но с той стороны их в разы больше. Много жестокости, крови. Идет борьба за жизнь - если не ты, то тебя. 

На передовой, вспоминает Владимир, налаженных бытовых условий тогда, осенью прошлого года, не было: мылись урывками, часто дни напролет ходили в пыли, в грязи. Спали часа два-три в сутки. “Но включается второе дыхание, и становишься как робот, все делаешь на автомате”.

- Я частенько думал, находясь на передовой, что наши деды тут воевали, что у нас хотя бы какая-то пленка есть укрыться от дождя, сапоги, одежда более-менее. А у них ведь даже и этого не было. Все пять лет в мороз, в жару, в грязь -  продвигались дальше. И это дает силы сейчас. Стыдно перед ними — нельзя быть слабыми!

Спасали безобидные шутки. Ребята все хорошие, дружные. Кто-то где-то упадет так неудачно, что лицо еще больше в грязи замарает - хохочем. Хотя и так все грязные, но почему-то смешно.

Помогала и молитва. У меня есть икона старенькая, ей уже больше 20 лет, всегда ношу с собой. С верой в Бога тяготы и лишения переносить легче.

Такое чувство возникло перед ранением. 

- Я тогда исполнял обязанности заместителя командира взвода, так как его ранило. Пошел к своим ребятам. И тут меня как будто предупреждает кто-то: "Не ходи туда". Я остановился и в то место, куда я направлялся, упала мина. Но так как началась очередная атака, идти все равно надо было. Пошел. И прямо возле меня  разорвалась еще одна мина. Осколок пролетел сквозь кисть руки и еще один попал в ногу. Это было 30 октября.

Товарищи всегда, не задумываясь, помогают раненым ребятам. “Ползем, вытаскиваем, перевязываем. Мне ребята сразу оказали первую помощь, вызвали машину. Но бывает, что раненые лежат долго, ждут помощи сутками, так как подойти невозможно”. 

Особенно душа болит за каждого паренька, кто с тяжелыми ранениями попал в госпиталь. Врачи в иные дни ходят от усталости на автомате, словно зомби.

Поддержка из тыла очень нужна. Жены, мамы, родственники должны понимать, что раз он поехал, значит нужно просто ждать. Если связь есть, то скажите обязательно, что любите, ждете. Это приятно слышать! Там каждый думает всегда, в первую очередь, о своих: как дела у жены на работе, как дочка или сын в садик ходит, как в школе учится. У кого свой дом говорят о заботах, о хозяйстве. Поэтому им важно говорить, что все здесь, дома, нормально, чтобы ребята не переживали.

Тыл, крепкая поддержка все это непростое время есть и у моего героя. Жена, дочка ждали его дома, пока он был на СВО, помогали, кода он восстанавливался после ранений.

Командир ведет в бой!

- На любой воинской задаче нужен боевой дух. А дух роты, взвода поднимает командир своим участием, присутствием на передовой, беседой с бойцами. Ребята должны чувствовать грамотную поддержку.

В Афганистане наш командир переживал за каждого солдата. Все проверит, как отец родной. В Чечне мы были в МВД, все необходимое было для тех задач, которые мы должны выполнять. Сейчас, во время СВО, бойцы готовы воевать, а вот подготовить их, правильно поставить задачу и выполнить ее - зависит от профессионализма командира.

Владимир вспоминает: 

- Когда отбивали атаку на “перекрестке”, нам помог командир другой роты. Он четко оценил ситуацию, пошел со своим взводом на подмогу, сразу дал распоряжение, чтобы нам подвезли гранатометы, ракетные установки и снаряды. И мы отбились от противника. Это грамотный офицер. Он понял, что нам одним не выстоять. Побольше бы таких на передовой. Ведь жизнь или смерть ребят зависит по большей части от действий командиров.

И еще один пример от Владимира. На этот же стратегический объект ранее отправили ребят, отделение из шести человек. На них пошли в атаку пехота (около 100 человек) в сопровождении двух танков. “Жить охота — наши ребята убежали. В этом случае их гибель была бы бессмысленная. А после них уже нас отправили занимать эту позицию. Мы свою задачу, как я уже рассказал, выполнили”.

Это военная жизнь

- Все военные конфликты - это политической вопрос о власти и деньгах. Это просто политика! Люди должны это понимать. Не в эйфории быть. А наши ребята - все настроены по-боевому. В основном, там все идут за Родину воевать, нашу русскую землю. Мы же понимаем: если бы мы не начали спецоперацию, то что бы сейчас было... Лично я ехал туда не за политику, а за своих, за то, что дорого, за нашу народную правду.